3 года назад я в последний раз проснулась в своей горловской квартире, взяла собранные накануне сумки, закрыла дверь и села в автобус. Автобус, который навсегда увез меня в другую жизнь. Я уезжала жить в другой город…
Шел 2015-й год и никакого массового бегства населения уже не наблюдалось. Уже прошел ужас первых обстрелов и смертей лета 14го года. Уже пережили штурм Дебали и Углика, когда обстрелы длились по 16-18 часов в сутки. Шел обычный движ: в гости, к родственникам, за пенсией, проверить жилье, забрать вещи, туда-сюда, туда-сюда. И в атмосфере автобуса, который был забит в основном именно такими, совершающими привычный маршрут людьми, я чувствовала себя чужой. Я уже не была горловчанкой, все мосты сожжены: с работы уволилась, ключи от квартиры сдала соседям, кошку пристроила папе в Лисичанск, все самые дорогие сердцу вещи забрала. Но я все еще не была и переселенкой: не было снято жилье, не сделана справка ВПЛ, не найдена новая работа. Более того, я не знала толком города, в который ехала жить, я знала лишь трех его жителей и вообще слабо себе представляла, как теперь строить свою жизнь.
По прошествии 3х лет, можно подвести итоги:
– я вышла замуж за любимого человека;
– нашла новых друзей;
– нашла работу и прошла первую аттестацию с повышением категории;
– родила сына и дорастила уже до 10 месяцев;
– мы купили свое жилье, отдраили его, подрихтовали сам дом и уже почти привели в порядок участок.
Не так уж и много, но за 3 года не так и мало.
Да, Горловка – больше не мой город: с одной стороны, конечно, это город моего детства, но с другой – это город, где прочно засели оккупанты, где меня арестовывали и обещали расстрелять, где я пережила полуголодную зиму 14-15го, где не было покоя ни ночью, ни нем из-за многочасовых обстрелов, где мы дни напролет сидели без света и воды, наконец, где взяли в плен близкого мне человека (надеюсь, в следующий обмен пленных, мы уже увидим его среди нас).
Не знаю, вернусь ли я еще когда-нибудь домой, даже если будет такая возможность (пока ее нет, потому что МГБ меня ждет с распростертыми объятиями). Не знаю, хочу ли я этого: видеть людей, которые ходили на референдумы, звали Путина и привели в наш дом войну, ходить по улицам, по которым ходят сейчас “братушки” (читай обезьяны с автоматами), ведь эта картина намертво врезалась в мою память. Я не помню моего города мирным, и, не раз видев его во сне за эти годы, я ни разу не видела его будничной повседневной жизни, а только войну, рвущиеся снаряды, лживых русских журналистов и наших пленных (в одном сне я даже совершала диверсию с группой лиц и потом сматывалась от преследования МГБ). Горловка для мня теперь это война и сможет ли что-нибудь однажды разрушить в моей голове эту ассоциацию? Не знаю…
А пока я просто продолжаю строить свою жизнь здесь и стараюсь не опускать руки, даже когда очень сложно. Мы – переселенцы, оказывается, очень сильные и, как бы нас не придавливало обстоятельствами, назло русскому миру и узколобым чиновникам, назло предателям – землякам, псевдопатриотам, ненавидящим всех “донецких” и даже лично Воффке Путину МЫ ВЫЖИВЕМ. И будем жить даже лучше многих из тех, чью жизнь не тронула эта война, потому что она сделала нас бесстрашней, упорней, трудолюбивей, научила идти вперед и никогда не оглядываться (а уж если оглядываться, то только для того, чтобы заценить, как застряли в болоте русского мира те, кто грезил российскими зарплатами). Так победим!
